Что бы значило, что мы усопшим братиям нашим ничего не желаем и ничего не просим в наших молитвах о них, кроме успокоения? Очевидно, таким прошением предполагается в них недостаток покоя. Но откуда этот недостаток? У нас может недоставать покоя от болезни и недугов телесных, — там нет тела, нет и болезней телесных. У нас тревожатся от бедности и недостатков в жизненных потребностях, — там нет этой бедности, не нужна ни пища, ни одежда. У нас беспокоятся и страдают от притеснений и неправд, — там нет места насилию; каждому воздается должное. Отчего же недостает покоя усопшим братиям нашим?
Первая причина того возникает долу, из нашего мира, ими оставленного. Не напрасно сказано, братие мои, в Евангелии, что «идеже бо есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше» (Мф. 6:21). Это сокровище может состоять не в одних богатствах и драгоценностях, а во всем, к чему сильно привязано сердце наше, хотя бы это было самое малое и ничтожное. Теперь представьте, что человек окончил жизнь и отошел от сего мира. Если его сокровище, то есть к чему привязано его сердце, было на Небеси, состояло в благах духовных и вечных, то он тотчас начинает пользоваться им и потому совершенно спокоен, ибо достиг того, чего желал, имеет то, что любит. Но вообразите, что Небо для него было чуждо, что это сокровище все осталось на земле, что он видит и чувствует, что лишился его навсегда. Не явно ли, что от этого должны произойти скорбь и томление в бедной душе? Что она будет мучиться и страдать дотоле, пока не освободится от привязанности к тому, что оставила на земле? А скоро ли может быть сие? и в состоянии ли бедная душа сделать это сама? Для того необходима совершенная перемена во всех ее мыслях и чувствах, надобно, чтобы она перестала любить, почла худым и недостойным себя то, в чем дотоле полагала все свое блаженство, и начала находить удовольствие в том, что прежде нисколько не занимало ее, было ей даже противно. Все это, по самому свойству души нашей, не может произойти в человеке без великого насилия над своими наклонностями, без крепкой борьбы со своим сердцем и, следовательно, не без сильных страданий.
Как ни слабо это немотствование123 наше пред вами о тайне бытия вашего за гробом, но и из него можете видеть, братие мои, сколь глубок смысл краткой молитвы, столь часто повторяемой при поминовении усопших, и как потому нужно от всего сердца, а не одними устами произносить ее. Велика сила молитвы, когда она растворена живой верой в Спасителя нашего и живой любовью к усопшим братиям нашим: она проходит Небеса, достигает Престола Всевышнего и низводит на них покой и радость.
Итак, будем неослабно молиться об усопших и призывать на них покой от Господа. А между тем, молясь о них, не будем забывать притом и собственного жребия, нас ожидающего. Ибо что теперь с ними, то будет и со всеми нами. Им нельзя уже возвратиться к нам для возвращения покоя душе своей! а нам ничто не препятствует принимать все меры к нашему будущему успокоению по смерти.
Для того, первое, поспешим освободить себя, сколько можно более, от всех уз и пристрастий земных, дабы по смерти ничто не влекло нашу душу и сердце долу, да не возлюбим, как учит Евангелие, ничего, паче Бога, — тогда по смерти мы будем свободны и довольны своей участью.
Во-вторых, поспешим омыть неправды наши слезами истинного покаяния и облечься верой в заслуги Христовы. Таким образом мы примиримся с Богом и своей совестью; а примиренные не будем по смерти иметь причины возмущаться от представления наших грехов, яко уже изглажденных Крестом Христовым.
В-третьих, будем хранить себя благодатью Божией от всяких наветов духа тьмы. Ибо кто «блюдет себе, — говорит святой Иоанн, — и лукавый не прикасается ему» (1 Ин. 5:18). Не получив через грех и страсти наши права над нами здесь, он не дерзнет потому приблизиться к нам и там.
Кратко: приучим себя на земле жить по-небесному, и Небо, куда пойдем мы, приимет нас как своих; мы вступим в стихию, уже себе сродную, в которой потому сретит нас не болезнь и воздыхание, а покой и радость, которые да будет дано улучить всем нам благодатью Господа нашего Иисуса Христа, Ему же слава во веки! Аминь.
cвятитель Иннокентий, архиепископ Херсонский и Таврический
Views (59)